Хамитова Инна Юрьевна - клинический психолог, системный семейный психотерапевт, доцент кафедры системной семейной психотерапии Института Практической Психологии и Психоанализа, член Общества семейных консультантов и психотерапевтов (ОСКиП), Международной Ассоциации Семейных Психотерапевтов (IFTA), автор множества статей по семейной психотерапии и соавтор книг «Системная семейная психотерапия: классика и современность»// Москва, НФ Класс, 2005, «Современный ребёнок: энциклопедия взаимопонимания» // Москва, изд.ОГИ, 2006

 

Исследование семейных предпосылок возникновения девиантного материнского поведения

 

Более половины всех детей-сирот в России являются «социальными сиротами»: у них есть живые родители, которые по разным причинам не хотят или не могут их воспитывать. Среди причин социального сиротства специалисты называют рост масштаба семейного неблагополучия, а также отсутствие практики оказания помощи семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию.

Общая статистика. По данным Роскомстата, в стране около 700 тысяч детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В России ежегодно происходит 10-11 тысяч случаев отказа от детей. Всего родильных домов и отделений в нашей стране 2 245. Получается, что на один родильный дом приходится чуть больше пяти отказов. По сообщению мэра Москвы Юрия Лужкова, в 2009 г. в столичных роддомах были оставлены более 450 детей, две трети из которых – дети приезжих из регионов России и стран ближнего зарубежья. На 1 января 2010 г. в России число детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, составляло 681 301 ребенок. В том числе в условиях институционализации (система учреждений для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей) – 151 771 ребенок (на учете в региональных банках данных), что составляет 22% в общей численности детей. В России 2245 родильных домов и отделений. Количество ежегодных отказов от детей – 10-11 тысяч. Таким образом, на 1 родильный дом приходится около пяти отказов в год. В городах количество отказов выше, чем в сельской местности. Согласно статистике, в Москве, по состоянию на 9 января 2010 года, насчитывалось 5 тыс. 560 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.

В 2009 году в дома ребенка поступили 1 154 детей, из которых 832, или 72%, дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, в том числе и так называемые оставленные дети. В 2008 году в московских родильных домах матери оставили более 550-ти малышей. При этом каждая третья мать не заявила в письменной форме о своем отказе от родительских прав и не дала согласия на усыновление рожденного ею ребенка, что задерживает устройство ребенка в семью, и не позволяет ему пользоваться льготами и гарантиями для детей оставшихся без попечения родителей.

Согласно существующим юридическим нормам и установившемуся порядку женщина, родившая ребенка, но не имеющая возможности или желания растить его, может передать его на попечение государства. Для этого ей нужно лишь оформить несколько документов прямо в роддоме. Матери, не желающие проходить через процедуру юридического отказа, часто поступают проще – бесследно исчезают из родильного дома, и ребенок в этом случае оформляется органами опеки как подкидыш. И в том, и в другом случае детей ждет несколько месяцев пребывания в детской больнице, затем – дом ребенка и череда детских домов. Часть детей будет усыновлена, остальные же вырастут, ощущая себя ненужными, бесправными, отвергаемыми обществом и не приспособленными к жизни в нем. Статистика утверждает: сегодня сорок процентов выпускников детдомов становятся алкоголиками и наркоманами, еще сорок – пополняют ряды криминальных сообществ, десять – кончают жизнь самоубийством и лишь оставшимся десяти процентам удается вести более или менее упорядоченную жизнь. Участь детей, брошенных матерями сразу после рождения, заслуживает особого внимания и другого, более подробного исследования. Проблема же девиантного материнства является актуальной и, вызывая безусловный интерес, как социальное явление нуждается во всестороннем исследовании. И не смотря на то, что существует множество работ, всесторонне описывающих становление материнского поведения, девиантное материнское поведение – сравнительно малоизученная область.

 

Имеющиеся в литературе данные свидетельствуют, что материнское отношение не возникает одномоментно сразу после рождения ребенка, а проходит целый путь становления и имеет тонкие механизмы регуляции, свои сензитивные периоды и запускающие стимулы (Батуев, 1996). Его развитие зависит от опыта взаимодействия с собственной матерью, отработки опекающего поведения в ролевых детских играх, в заботе о младших детях, во время вынашивания беременности и при телесном контакте с ребенком после родов, в ходе которых опредмечиваются младенческие стимулы и создаются условия для возникновения привязанности между матерью и ребенком (Радионова, 1997).

В отечественной психологии в последнее время появился ряд работ, связанных с феноменологией, психофизиологией, психологией материнства, психотерапевтическими и психолого-педагогическими аспектами беременности и ранних этапов материнства, девиантным материнством. В исследованиях последних лет (Н.Н. Авдеева, С.Ю. Мещерякова и др.) анализируются качества матери, необходимые для создания оптимальных условий развития ребенка (отношение к ребенку как субъекту, поддержка его инициативы в общении и исследовательской активности и др.).

Предметом изучения отечественной психологии являются аспекты материнства как взаимодействие матери и ребенка в раннем онтогенезе (Н.Н. Авдеева, Т.В. Архиреева, О.Ю. Дубовик, Г.В. Скобло, Е.О. Смирнова), эмоциональное состояние женщины во время беременности (А.С. Батуев, Г.И. Брехман, А.И. Захаров, И.В. Добряков), факторы и условия девиаций материнства (В.И. Брутман, Л.Л. Баз, О.В. Баженова, О.Ю. Дубовик, А.Я. Варга, М.С. Родионова, И.Ю. Хамитова и другие), личностные изменения женщины, связанные с переходом к родительству (Е.И. Захарова, Е.И. Исенина, О.А. Карабанова, Т.В. Леус, С.Ю. Мещерякова). Кроме того, в науке и практике идет активный поиск моделей психологического сопровождения женщины во время беременности и в течение первых лет жизни ребенка (И.В. Добряков, Н.П. Коваленко, М.Е. Ланцбург, Р.Ж. Мухамедрахимов, Г.Г. Филиппова, Ю.И. Шмурак и другие).

Тем не менее изучение психологии девиантного материнства - одна из мало pазpаботанных проблем, стоящих перед отечественной наукой. Ее актуальность продиктована противоречием между остротой демографических проблем, связанных с падением рождаемости, огромным числом распадающихся семей с лавинообразным увеличением числа сиротеющих детей при живых родителях, с ростом числа случаев жестокого обращения с ребенком, и неразработанностью программ социальной и психологической помощи семье и, в первую очередь, женщине.

 

В России интерес к этой теме возник сравнительно недавно, когда появились первые статистические данные о распространенности подобных явлений у нас в стране. Объектом наших исследований в последние годы стал один из вариантов родительской жестокости - отказ матери от ребенка, или как его называют «скрытый инфантицид» (Брутман В.И., Северный А.А., Ениколопов С.Н). Данное социальное явление в нашей стране имеет тенденцию к постоянному росту. С этим непосредственно связана и актуальность нашего исследования.

Цель данной работы - изучение особенностей семей девиантных матерей.

Исходя из целей, мы решали следующие задачи:

  • проследить взаимосвязь между нынешним девиантным поведением матери и её семейной историей на протяжении нескольких поколений;
  • проследить взаимосвязь между нынешним девиантным поведением матери и особенностями семьи, в которой она выросла.
  • сформулированы методические рекомендации для работы с женщинами с несформированным материнским поведением.

Предметом исследования является семейные особенности и семейная история женщин с девиантным материнским поведением.

Объект исследования – женщины с девиантным материнским поведением.

Очевидно, что психологические особенности матерей-отказниц обусловлены не только их личностными особенностями. Имеет также значение семейная история и семейная ситуация, имевшая место в детстве роженицы.

Гипотезы:

1) Девиантные матери совершенно по-другому воспринимают своего ребёнка и иначе к нему относятся, чем женщины с нормальным материнским поведением.

2) Это «другое» материнское отношение к ребёнку можно проследить в семейной истории женщин, отказывающихся от новорожденного. Подобное материнское отношение уже встречалось в предыдущих поколениях данной семьи.

3)Особенности семей, в которых воспитываются девиантные матери, и матери с адекватным материнским отношением будут отличаться.

Характеристика выборки. Исследования проводились в родильном доме, вскоре после родов на двух группах испытуемых. Экспериментальная группа состояла из 110 рожениц, отказавшихся от своих детей, контрольная из 120 рожениц, не собирающихся отказываться от ребенка. Социальные паспорта обеих групп были практически одинаковыми. Все обследуемые принадлежали к одной социальной группе и находились в сходной жизненно ситуации. Всего в эксперименте участвовало 230 рожениц. Средний возраст женщин контрольной группы 22?4года, экспериментальной - 24?6 лет.

Исследования проводились в родильном доме, вскоре после родов на двух группах испытуемых. Экспериментальная группа состояла из 110 рожениц, отказавшихся от своих детей, контрольная из 120 рожениц, не собирающихся отказываться от ребенка. Социальные паспорта обеих групп на разных этапах исследований были практически одинаковыми. Все обследуемые на разных этапах исследования принадлежали к одной социальной группе и находились в сходной жизненно ситуации. Всего в эксперименте участвовало 230 рожениц. Средний возраст женщин контрольной группы 22?4года, экспериментальной - 24?6 лет. В большинстве своем они не замужем, многие живут с родителями в многодетных семьях. Не работают. Образование среднее или среднее техническое.

Беременность игнорировали с ранних сроков, шевеление плода в положенный срок не замечали 89%. Почти треть не наблюдались в женской консультации, попадая к медикам лишь во время родов.

Рис. 1. Распределение женщин, отказавшихся от детей по возрасту.

 

Представленные данные явно свидетельствуют о том, что «матери-отказницы» это не столько «девочки-подростки», сколько женщины, достигшие естественного материнского возраста и по своим возрастным характеристикам способные стать полноценными матерями.

 

Рис. 2. Распределение женщин, отказавшихся от детей по уровню образования.

Как видно, ни одна из женщин не имеет высшего образования, подавляющее большинство – со средним образованием. При этом 18,78 % имеют начальное образование.

Рис. 3. Распределение матерей, отказавшихся от детей по типу родительской семьи.

Как показывают данные более половины «матерей-отказниц» не имеют полной семьи. Изначально это влияет на особенности социализации данных женщин, в которой детско-родительские отношения характеризуются более высоким уровнем «эмоциональной, психологической холодности».

Рис. 4. Распределение матерей, отказавшихся от детей по семейному положению.

Рис. 5. Распределение женщин, отказавшихся от детей по наличию работы.

Как видно из приведенных данных, отказницы не имеют опоры в семейной жизни, у них нет постоянной работы.

 

Рис.6. Распределение женщин, отказавшихся от детей по наличию жилья

Информация об отказном ребенке

У большинства детей, от которых отказались родители – нет тяжелых заболеваний.

Самыми обычными ответами на вопрос о причине отказа были:

  • нет денег,
  • нет работы,
  • нет жилья,
  • нет мужа,
  • не люблю детей,
  • родители против.

Реже встречались отказы по настоянию родственников и из-за появления на свет больного ребенка.

Проанализировав ситуации, в которых находились матери-отказницы, мы разбили все случаи на несколько групп.

Первая группа причин – это факторы экономического характера. Мать-отказница живет за чертой бедности или декларирует, что к отказу привели именно материальные трудности (нет денег, нет работы, нет жилья) - 41%.

Вторая группа причин – это факторы современной культуры. До сих пор, в рамках культурных норм осуждаются женщины-одиночки, тем более, молодые матери. Не каждая женщина, а молодая девочка тем более, способны справиться с общественным осуждением. Роженица находится в юном возрасте -14%; и роженица в качестве отказа выдвигающие аргумент «мои родители против» - 14%.

Третья группа причин – это психологические факторы. К ним относятся любые утверждения, свидетельствующие о несформированном материнском поведении:

  • мать – сама бывшая воспитанница детского дома, не имеющая ни жилья, ни опыта самостоятельного проживания 24%;
  • нет возможности одной воспитывать, ребенок от случайной связи или просто «Я не люблю детей» - 12%.
  • женщина находится в алкогольной или наркотической зависимости 5 %;
  • Четвёртая группа причин - родился больной ребенок – 4%

План исследования

Наше исследование проходило в пять этапов:

На первом этапе сравнивались экспериментальная группа из 45 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа различные факторы экономического характера, и контрольная группа, состоящая из 45 рожениц, живущих за чертой бедности и не совершающих акта отказа. Для выявления значимых различий между параметрами в группах отказниц и контрольной, была проведена оценка по критерию хи-квадрат, и был оценен коэффициент сопряженности Чупрова. Полученные результаты и соответствующая им односторонняя вероятность позволяют выявить статистически значимые показатели.

 

На втором этапе сравнивались экспериментальная группа из 32 матери-отказницы, декларирующих в качестве причины отказа молодой возраст, несогласие их родителей или неготовность к материнству и контрольная группа, состоящая из 30 рожениц в возрасте до 20 лет, и не совершающих акта отказа. Для выявления значимых различий между параметрами в группах отказниц и контрольной, была проведена оценка по критерию хи-квадрат, и был оценен коэффициент сопряженности Чупрова. Полученные результаты и соответствующая им односторонняя вероятность позволяют выявить статистически значимые показатели.

На третьем этапе сравнивались экспериментальная группа из 12 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа то, что ребёнок родился от случайной связи, и будет вызывать у нее неприятные воспоминания, и контрольная группа, состоящая из 13 рожениц, родивших ребёнка от случайной связи и не совершающих акта отказа. Для выявления значимых различий между параметрами в группах отказниц и контрольной была проведена оценка по критерию хи-квадрат, и был оценен коэффициент сопряженности Чупрова. Полученные результаты и соответствующая им односторонняя вероятность позволяют выявить статистически значимые показатели.

На четвёртом этапе сравнивались все три экспериментальные группы: 45 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа различные факторы экономического характера, 32 матери-отказницы, декларирующих в качестве причины отказа молодой возраст, несогласие их родителей или неготовность к материнству, и 12 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа то, что ребёнок родился от случайной связи и будет вызывать у нее неприятные воспоминания. Для выявления значимых различий между параметрами в группах отказниц и контрольной, была проведена оценка по критерию хи-квадрат, и был оценен коэффициент сопряженности Чупрова. Полученные результаты и соответствующая им односторонняя вероятность позволяют выявить статистически значимые показатели.

На пятом этапе сравнивались экспериментальная группа из 110 матерей-отказниц и контрольная группа, состоящая из 120 не совершающих акта отказа. Для выявления наиболее общих закономерностей. Для выявления значимых различий между параметрами в группах отказниц и контрольной была проведена оценка по критерию хи-квадрат, и был оценен коэффициент сопряженности Чупрова. Полученные результаты и соответствующая им односторонняя вероятность позволяют выявить статистически значимые показатели.

Методы исследования

Использованные методики: испытуемым предлагались генограмма, структурированное интервью, тест «Фигуры» с репертуарной решеткой.

Описание результатов

Структурированное интервью и генограмма

На первом этапе сравнивались экспериментальная группа из (I) 45 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа различные факторы экономического характера и контрольная группа, состоящая из 45 рожениц, живущих за чертой бедности и не совершающих акта отказа.

Статистически значимыми оказались факторы:

 

  • Отношения с матерью у экспериментальной группы можно определить как разрыв ( 20%), а в контрольной группе это наблюдается лишь в 5% случаев. Кроме того, отношения могут быть амбивалентные в 39%, а в контрольной в 43%.
  • Отношения в родительской семье можно определить как разрыв у экспериментальной группы 22 %, и лишь 10% в контрольной группе, тогда как дистантные отношения встречаются в 72% у экспериментальной группы и в 25% в контрольной группе. Конфликтные отношения в 6% у экспериментальной группы и 40% контрольной.
  • Отношения бабушки с матерью чаще определяются как разрыв (24%) или дистантные (40%) или конфликтные (18%) против 5%, 21% и 5% соответственно в контрольной группе.
  • Участие в семейных коалициях в 100% случаев у экспериментальной группы и лишь 52% в контрольной.
  • Трудности сепарации испытывают 100% экспериментальной группы и 52% контрольной группы.
  • Отношения в семье бабушки чаще как разрыв (30%) или дистантные (64%) в экспериментальной группе, в контрольной же группе разрыв (10%) или дистантные (14%), а в 60% случаев встречаются нормальные тёплые отношения.
  • Насилие в семье бабушки в 46% случаев наблюдалось в экспериментальной группе, и лишь в 5% случаев в контрольной.
  • Эмоциональная характеристика матери (со слов роженицы) чаще характеризуется как «доминантная», «жёсткая», «дистантная», «холодная» в экспериментальной группе, и «добрая», «хорошая» в контрольной.
  • Наличие братьев-сестёр в экспериментальной группе наблюдается реже, чем в контрольной.
  • Наличие разводов у бабушки чаще в экспериментальной группе.
  • Наличие абортов чаще в экспериментальной группе.
  • Наличие паттерна отказа чаще в экспериментальной группе.
  • Отношения роженицы с бабушкой чаще в экспериментальной группе как разрыв (40 %).
  • Ближе к кому была в детстве в экспериментальной группе к отцу в (47%), а в контрольной группе к матери (18%).
  • Семья с точки зрения сплоченности разобщённая или запутанная, тогда как в контрольной группе раздельная или связанная.
  • Семья с точки зрения гибкости в экспериментальной группе ригидная или хаотичная, тогда как в контрольной группе структурированная или гибкая.
  • Особенности иерархии в экспериментальной группе чаще наблюдалась авторитарная структура или отсутствие иерархии, а в контрольной группе демократическая структура, наличие парентификации, борьба за власть и наличие перевёрнутой иерархии.
  • Внешние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные.
  • Внутренние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные.
  • Стадия жизненного цикла и успешность её прохождения, как правило, в экспериментальной группе застревание на стадии монады, тогда как в контрольной группе прохождение стадий и выполнение их задач более успешно.
  • Характер структурных проблем, как правило, в экспериментальной группе наблюдается несбалансированность семейной структуры, нерешённые задачи стадии жизненного цикла и не оптимальность границ.
  • Особенности коммуникации членов семьи ясная и открытая коммуникация практически не наблюдается в экспериментальной группе, зато коммуникации переполнены двойными посланиями, несбалансированными симметричными и комплиментарными коммуникациями. Наблюдается также взаимодействие на разных коммуникативных уровнях.
  • Семейные правила «Всё лучшее – детям» наблюдается лишь в контрольной группе, а вот в экспериментальной чаще встречаются правила: «Ради главного можно пожертвовать второстепенным».
  • Семейные мифы. Для контрольной группы чаще характерны мифы: «Мы – дружная семья», «Семья героев», «Семья со спасателем», «Мы – особенные люди», «Изгнание из Рая», «Смысл жизни – в детях». В экспериментальной группе: «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка», «Семья с бунтарём»
  • Стабилизаторы. Ребёнок воспринимается как стабилизатор лишь в контрольной и никогда в экспериментальной группе.
  • Уровень дифференциации семьи, как правило, слабый в экспериментальной группе и умеренный или хороший в контрольной.
  • Эмоциональные процессы в ядерной семье дистанцирование и дисфункция у одного из супругов в экспериментальной группе чаще, тогда как в контрольной наблюдается и супружеский конфликт, и проекция на детей, и дисфункция у одного из супругов, и дистанцирование.
  • Проективные процессы в семье. Для контрольной группы чаще характерны темы: «Жизнь сложна», «О хрупкости детской жизни».
  • В экспериментальной группе: «Жизнь сложна», «Важно выжить», «Цель оправдывает средства», «От детей сплошные неприятности», «Женщина с ребёнком никому не нужна».
  • Сиблинговая позиция. Женщины из контрольной группы чаще бывают старшим или средним ребёнком. В экспериментальной группе - младшим или единственным ребёнком.
  • Многопоколенная передача существует в обеих группах, однако в экспериментальной группе это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём, а в контрольной группе наследуется адекватное материнское поведение.
  • Семейные стрессоры существует в обеих группах, однако эмоциональная реактивность будет сильной в экспериментальной и средней или слабой в контрольной группе.
  • Адаптивность сильная в контрольной группе и слабая в экспериментальной
  • Стабильность и целостность расширенной семьи низкая в экспериментальной и высокая в контрольной группе.
  • Эмоциональные разрывы большое количество с тенденцией к нарастанию в экспериментальной группе и среднее количество с тенденцией к уменьшению в контрольной группе.

    Примеры повтора материнского паттерна и других признаков идентификации

    1 группа. Обследуемая Катерина 1968 г. рождения. Поступила в роддом без обменной карты, так как во время беременности не наблюдалась у гинеколога. Беременность и роды протекали без осложнений. Роды вторые: 3,5 года назад родила мальчика, сейчас - двойню: мальчика и девочку.

    С самого рождения К. жила с бабушкой и дедушкой со стороны отца. До 5 лет маму она видела лишь изредка, а папа наоборот, «частенько наведывался к своим родителям». Бабушку и дедушку К. называет «святыми» людьми, выполнявшими все её прихоти. По словам К., это – идеальная семья с идеальными отношениями, где все ко всем хорошо относятся, всех принимают. Когда К. было 5 лет, умерла бабушка и девочка переехала жить к родителям. С этого и «начались все её беды». С мамой отношения не складывались, «она либо не обращала на меня внимания, либо придиралась по мелочам, часто била меня». По словам К., трижды - в 6, 13 и 30 лет - она подвергалась попыткам изнасилования. Всё это время (с 5 лет) К. живёт с мамой. Маму К. характеризует как человека «взбалмошного, не обращавшего на неё никакого внимания». Однако К. отмечает, что в детстве она периодически подвергалась побоям со стороны матери. «Наверное, моя мама такая, - говорит К., - потому, что выросла в детском доме. Бабушка (мамина мама) имела непродолжительную связь с мужчиной, в результате которой родилась моя тётя. Но мамину сестру бабушка не воспитывала сама, а отдала сестре. Затем бабушка встретила другого мужчину, но и эта связь не была долговременной, а родившуюся от этой связи девочку (маму К.) отдала в детский дом». Мама отказницы узнала свою мать, будучи взрослой женщиной. Эту бабушку К. описывает как крайне агрессивную, неспособную ни с кем ужиться.

    Это - третья беременность. В результате первой, 3,5 года назад, родился мальчик, который с самого начала живёт с мамой отказницы и, по её словам, – «вылитая копия моей мамы». Так как сама К. «много работает и мало бывает дома», то сына она видит редко. «Одно время он меня перестал узнавать». С отцом её сына прожили 3 года, но, «когда я забеременела, он меня бросил». Затем К. пыталась жить вместе с другим мужчиной П., но, когда она забеременела, он тоже ушёл. Так как срок беременности был маленький, К. сделала аборт. Год назад познакомилась и стала жить вместе с И. Вскоре она забеременела, и, когда срок беременности был 7 мес., И. её «бросил». Мама К. сказала, что «ещё одного ребёнка ей не вырастить». К. согласилась с ней: новорожденным будет лучше, если они станут жить без неё.

    Группа 1. Обследуемая С. 1971 года рождения. Поступила в роддом без обменной карты, так как во время беременности не наблюдалась у гинеколога. Беременность и роды протекали без осложнений. Роды вторые. Имеет дочь 5 лет, которая живёт у её родителей.

    С самого рождения С. жила с бабушкой и дедушкой на Украине. По словам А., родители её «не любили и именно поэтому отдали бабушке». Дедушку А. почти не помнит, а бабушку описывает как «святую женщину», которую она очень любила. Мама приезжала её навестить «только летом на неделю». Тогда, по словам С. между мамой и бабушкой вспыхивали конфликты из-за того, что мама С. «вышла замуж не за того». Отец С. - алкоголик. Когда С. училась в 3-м классе, бабушка умерла и С. переехала жить к родителям. Между родителями очень часто происходили конфликты из-за алкоголизма отца С. Кроме того, по словам С., её отец часто изменял матери, что тоже являлось причинами конфликтов. Во всех ссорах между родителями С. принимала сторону мамы, так как «жалела её». «Из-за постоянных скандалов вышла замуж, лишь бы уйти из дома». Когда выходила замуж, по словам С., её мама сказала ей: «Ты с ним жить не будешь - он тебе не пара». Через 2 месяца муж действительно «запил, загулял» и С. вернулась к родителям. Через некоторое время она родила дочку, которую её мама «приняла как свою собственную, меня так в детстве не любила». В маленьком городке, где они жили, были проблемы с работой, и С. стала ездить на заработки в Москву. Она зарабатывала деньги, а её мама воспитывала внучку. По словам С., отношениям у бабушки с внучкой «можно позавидовать». Во время работы в Москве от случайной связи С. забеременела. Оставлять ребёнка она не захотела: «У меня уже есть одна, двоих я не прокормлю».

     

    На втором этапе сравнивались экспериментальная группа (II) из 32 матерей-отказниц декларирующих в качестве причины отказа молодой возрасти не готовность к материнству, и контрольная группа, состоящая из 30 рожениц в возрасте до 20 лет, и не совершающих акта отказа.

    Статистически значимыми оказались факторы:

  • Неполная собственная семья у экспериментальной группы (100%) и в контрольной группе 100%.
  • Отношения с матерью у экспериментальной группы можно определить как разрыв (14%), а в контрольной группе это наблюдается лишь в 5% случаев. Кроме того, отношения могут быть амбивалентные в 78%, а в контрольной в 43%.
  • Отношения в родительской семье можно определить как разрыв у экспериментальной группы 28%, и лишь 10% в контрольной группе, тогда как дистантные отношения встречаются в 62% у экспериментальной группы и в 25% в контрольной группе. Конфликтные отношения в 16% у экспериментальной группы и 40 % контрольной.
  • Отношения бабушки с матерью чаще определяются как разрыв (44%) или дистантные (30%) или конфликтные (16%) против 5%, 21% и 5% соответственно в контрольной группе.
  • Участие в семейных коалициях в 100% случаев у экспериментальной группы и лишь 52% в контрольной.
  • Трудности сепарации испытывают 100% экспериментальной группы и 52% контрольной группы.
  • Отношения в семье бабушки чаще как разрыв(42%) или дистантные (50%) в экспериментальной группе, в контрольной же группе разрыв(10%) или дистантные (14%), а в 60% случаев встречаются нормальные тёплые отношения.
  • Насилие в семье бабушки в 44% случаев наблюдалось в экспериментальной группе, и лишь в 5% случаев в контрольной.
  • Эмоциональная характеристика матери (со слов роженицы) чаще характеризуется как «доминантная», «жёсткая», «дистантная», «холодная» в в экспериментальной группе и «добрая», «хорошая» в контрольной.
  • Наличие братьев-сестёр в экспериментальной группе наблюдается реже, чем в контрольной.
  • Наличие разводов у бабушки чаще в экспериментальной группе.
  • Наличие абортов чаще в экспериментальной группе.
  • Наличие паттерна отказа чаще в экспериментальной группе.
  • Отношения роженицы с бабушкой чаще в экспериментальной группе как разрыв (50 %).
  • Ближе к кому была в детстве в экспериментальной группе к матери (68%), а в контрольной группе к матери (18%) и бабушке 24%.
  • Отношение матери роженицы к беременности дочери в экспериментальной группе, как правило, отрицательное, а в контрольной – нейтральное или «за».
  • Характеристики подсистемы родителей в экспериментальной группе, как правило, слабая, а в контрольной сильная.
  • Характеристики детской подсистемы в экспериментальной группе, как правило, отсутствует, а в контрольной сильная.
  • Семья с точки зрения сплоченности связанная или запутанная, тогда как в контрольной группе раздельная или связанная.
  • Семья с точки зрения гибкости в экспериментальной группе ригидная или структурированная, тогда как в контрольной группе структурированная или гибкая.
  • Особенности иерархии в экспериментальной группе чаще наблюдалась авторитарная структура или отсутствие иерархии, а в контрольной группе демократическая структура, наличие парентификации, борьба за власть и наличие перевёрнутой иерархии.
  • Внешние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные.
  • Внутренние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные.
  • Стадия жизненного цикла и успешность её прохождения, как правило, в экспериментальной группе застревание на стадии монады, тогда как в контрольной группе прохождение стадий и выполнение их задач более успешно.
  • Характер структурных проблем, как правило, в экспериментальной группе наблюдается несбалансированность семейной структуры, нерешённые задачи стадии жизненного цикла и не оптимальность границ.
  • Особенности коммуникации членов семьи ясная и открытая коммуникация практически не наблюдается в экспериментальной группе, зато коммуникации переполнены двойными посланиями, несбалансированными симметричными и комплиментарными коммуникациями. Наблюдается также взаимодействие на разных коммуникативных уровнях
  • Семейные правила «Всё лучшее – детям» наблюдается лишь в контрольной группе, а вот в экспериментальной чаще встречаются правила: «Ради главного можно пожертвовать второстепенным»,
  • Семейные мифы. Для контрольной группы чаще характерны мифы: «Мы – дружная семья», «Семья героев», «Семья со спасателем», «Мы – особенные люди», «Изгнание из Рая», «Смысл жизни – в детях». В экспериментальной группе: «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка», «Семья с бунтарём»
  • Стабилизаторы. Ребёнок воспринимается как стабилизатор лишь в контрольной и никогда в экспериментальной группе.
  • Уровень дифференциации семьи, как правило, слабый в экспериментальной группе и умеренный или хороший в контрольной.
  • Эмоциональные процессы в ядерной семье дистанцирование и дисфункция у одного из супругов в экспериментальной группе чаще, тогда как в контрольной наблюдается и супружеский конфликт, и проекция на детей, и дисфункция у одного из супругов, и дистанцирование.
  • Проективные процессы в семье. Для контрольной группы чаще характерны темы: «Жизнь сложна», «О хрупкости детской жизни».
  • В экспериментальной группе: «Жизнь сложна», «Важно выжить», «Цель оправдывает средства», «От детей сплошные неприятности», «Женщина с ребёнком никому не нужна».
  • Сиблинговая позиция. Женщины из контрольной группы чаще бывают старшим или средним ребёнком. В экспериментальной группе - младшим или единственным ребёнком
  • Многопоколенная передача существует в обеих группах, однако в экспериментальной группе это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём, а в контрольной группе наследуется адекватное материнское поведение.
  • Семейные стрессоры существует в обеих группах, однако эмоциональная реактивность будет сильной в экспериментальной и средней или слабой в контрольной группе.
  • Адаптивность сильная в контрольной группе и слабая в экспериментальной
  • Стабильность и целостность расширенной семьи низкая в экспериментальной и высокая в контрольной группе.
  • Эмоциональные разрывы большое количество с тенденцией к нарастанию в экспериментальной группе и среднее количество с тенденцией к уменьшению в контрольной группе.

     

    Примеры повтора материнского паттерна и других признаков идентификации

    2 группа. Обследуемая А. 1977 г. рождения. Поступила в роддом без обменной карты, так как во время беременности не наблюдалась у гинеколога. Долго скрывала беременность ото всех. Даже сейчас папа, бабушка, дедушка и почти все знакомые и родные не знают про её беременность. Беременность и роды протекали без осложнений.

    А. описывает семью бабушки и дедушки как людей, «единственная цель которых - не нервировать себя». По словам А., они «абсолютно поглощены друг другом и никогда не обращали особого внимания на маму А. и её старшего брата». Самое важное для них - видимое благополучие семьи и демонстрация окружающим картинки «дружной семьи». По словам А., её мама рассказывала, что в детстве не была близка со своими родителями и поэтому поспешила рано выйти замуж. Маму А. описывает как «лучшую подружку, которая всегда в курсе всех событий в моей жизни». Папа - алкоголик, по её словам, «абсолютная серость», ни на что не годный и не способный. Свои отношения с папой характеризует как очень конфликтные («мама боится, что я могу его убить»), потому, что папа якобы «завидует» её хорошей работе. Между родителями А. давно конфликтные взаимоотношения, но развестись они не хотят, так как это огорчило бы бабушку и дедушку вплоть до сердечных приступов. (Уже имел место прецедент, когда разводился мамин брат). Год назад А. познакомилась с молодым человеком и, несмотря на уговоры мамы, переехала жить к нему. Мама была сильно против этой связи. «Ты всё умеешь делать, только морально не готова к семейной жизни», - говорила она. Через несколько месяцев А. «разочаровалась» в своём избраннике, так как он оказался «несерьёзным человеком». Поговорив с мамой, А. убедилась, что мама права, и в её избраннике действительно «нет ничего постоянного». Когда А. вернулась домой, «счастью мамы не было предела». Через некоторое время выяснилось, что А. беременна. Вначале она очень боялась признаться в этом маме, так как ей казалось, что это ее очень огорчит. Потом она поняла, что сама не сможет справиться с этой проблемой, что ей не под силу принять решение: «Я сама чувствую себя ещё ребёнком, я не смогла бы решить без мамы, что с ним делать». В страхе и колебаниях она провела 5 месяцев, а затем призналась. По словам А., когда та спросила ее о том, «зачем ей ребёнок, и что А. - сама ещё ребёнок», она испытала колоссальное облегчение, и сказала своей матери: «Как ты решишь, так и будет». А. убеждена, что для ребёнка будет лучше, если она его отдаст. Всю беременность мама помогала А. скрывать её состояние, чтобы «не расстраивать бабушку и дедушку». Состояние А. скрывалось даже от её отца, так как он мог проговориться бабушке и дедушке. Даже сейчас, когда она в роддоме, все родственники уверены, что она на гастролях. Фактически этот новорожденный не существует ни для А., ни для её родных. «Когда я родила, - говорит А., - у меня как груз с плеч упал, я как освободилась».

     

    На третьем этапе сравнивались экспериментальная группа (III) из 12 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа то, что ребёнок родился от случайной связи и контрольная группа, состоящая из 13 рожениц, родивших ребёнка от случайной связи и не совершающих акта отказа.

    Статистически значимыми оказались факторы:

  • Неполная родительская семья у экспериментальной группы (30%) и в контрольной группе 24%.
  • Отношения с матерью у экспериментальной группы можно определить как разрыв (60%), а в контрольной группе это наблюдается лишь в 5% случаев. Кроме того, отношения могут быть амбивалентные в 78%, а в контрольной в 43%.
  • Отношения в родительской семье можно определить как разрыв у экспериментальной группы 30 %, и лишь 10% в контрольной группе, тогда как дистантные отношения встречаются в 50% у экспериментальной группы и в 21% в контрольной группе. Амбивалентные отношения в 10% у экспериментальной группы и 32 % контрольной.
  • Отношения бабушки с матерью чаще определяются как разрыв (40%) или дистантные (50%) или амбивалентные(10%) против 5%, 21% и 32% соответственно в контрольной группе.
  • Участие в семейных коалициях в 100% случаев у экспериментальной группы и лишь 52% в контрольной.
  • Трудности сепарации испытывают 100% экспериментальной группы и 67% контрольной группы.
  • Отношения в семье бабушки чаще как разрыв (36%) или дистантные (60%) в экспериментальной группе, в контрольной же группе разрыв (10%) или дистантные (14%), а в 60% случаев встречаются нормальные тёплые отношения.
  • Насилие в семье бабушки в 48% случаев наблюдалось в экспериментальной группе, и лишь в 5% случаев в контрольной.
  • Эмоциональная характеристика матери (со слов роженицы) чаще характеризуется как «доминантная», «жёсткая», «дистантная», «холодная» в экспериментальной группе, и «добрая», «хорошая» в контрольной.
  • Наличие братьев-сестёр в экспериментальной группе наблюдается реже, чем в контрольной.
  • Наличие разводов у бабушки чаще в экспериментальной группе.
  • Наличие абортов чаще в экспериментальной группе.
  • Наличие паттерна отказа чаще в экспериментальной группе.
  • Отношения роженицы с бабушкой чаще в экспериментальной группе как разрыв (44 %).
  • Ближе к кому была в детстве в экспериментальной группе к отцу (47%), а в контрольной группе к матери (48%) и бабушке 24%.
  • Отношение матери роженицы к беременности дочери в экспериментальной группе как правило мать не знает или против, а в контрольной – нейтральное или «за».
  • Характеристики подсистемы родителей в экспериментальной группе, как правило, слабая, а в контрольной сильная.
  • Характеристики детской подсистемы в экспериментальной группе, как правило, отсутствует или слабая, а в контрольной сильная.
  • Семья с точки зрения сплоченности связанная или запутанная, тогда как в контрольной группе раздельная или связанная.
  • Семья с точки зрения гибкости в экспериментальной группе ригидная или структурированная, тогда как в контрольной группе структурированная или гибкая.
  • Особенности иерархии в экспериментальной группе чаще наблюдалась авторитарная структура или отсутствие иерархии, а в контрольной группе демократическая структура, наличие парентификации, борьба за власть и наличие перевёрнутой иерархии
  • Внешние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные.
  • Внутренние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные.
  • Стадия жизненного цикла и успешность её прохождения как правило в экспериментальной группе застревание на стадии монады, тогда как в контрольной группе прохождение стадий и выполнение их задач более успешно.
  • Характер структурных проблем, как правило, в экспериментальной группе наблюдается несбалансированность семейной структуры, нерешённые задачи стадии жизненного цикла и не оптимальность границ
  • Особенности коммуникации членов семьи ясная и открытая коммуникация практически не наблюдается в экспериментальной группе, зато коммуникации переполнены двойными посланиями, несбалансированными симметричными и комплиментарными коммуникациями. Наблюдается также взаимодействие на разных коммуникативных уровнях
  • Семейные правила «Всё лучшее – детям» наблюдается лишь в контрольной группе, а вот в экспериментальной чаще встречаются правила: «Ради главного можно пожертвовать второстепенным»,
  • Семейные мифы. Для контрольной группы чаще характерны мифы: «Мы – дружная семья», «Семья героев», «Семья со спасателем», «Мы – особенные люди», «Изгнание из Рая», «Смысл жизни – в детях». В экспериментальной группе: «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка», «Семья с бунтарём».
  • Стабилизаторы. Ребёнок воспринимается как стабилизатор лишь в контрольной и никогда в экспериментальной группе.
  • Уровень дифференциации семьи, как правило, слабый в экспериментальной группе, и умеренный или хороший в контрольной.
  • Эмоциональные процессы в ядерной семье дистанцирование и дисфункция у одного из супругов в экспериментальной группе чаще, тогда как в контрольной наблюдается и супружеский конфликт, и проекция на детей, и дисфункция у одного из супругов, и дистанцирование.
  • Проективные процессы в семье. Для контрольной группы чаще характерны темы: «Жизнь сложна», «О хрупкости детской жизни».
  • В экспериментальной группе: «Жизнь сложна», «Важно выжить», «Цель оправдывает средства», «От детей сплошные неприятности», «Женщина с ребёнком никому не нужна».
  • Сиблинговая позиция. Женщины из контрольной группы чаще бывают старшим или средним ребёнком. В экспериментальной группе - младшим или единственным ребёнком.
  • Многопоколенная передача существует в обеих группах, однако в экспериментальной группе это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём, а в контрольной группе наследуется адекватное материнское поведение.
  • Семейные стрессоры существует в обеих группах, однако эмоциональная реактивность будет сильной в экспериментальной и средней или слабой в контрольной группе.
  • Адаптивность сильная в контрольной группе и слабая в экспериментальной
  • Стабильность и целостность расширенной семьи низкая в экспериментальной и высокая в контрольной группе.
  • Эмоциональные разрывы большое количество с тенденцией к нарастанию в экспериментальной группе и среднее количество с тенденцией к уменьшению в контрольной группе.

    Примеры повтора материнского паттерна и других признаков идентификации

    Группа 3. Обследуемая Марина. 1975 года рождения. Поступила в роддом без обменной карты, так как во время беременности не наблюдалась у гинеколога. Беременность и роды протекали без осложнений. Роды вторые. Два года назад родила мальчика, от которого отказалась.

    Бабушка и дедушка М. по материнской линии умерли очень рано. Фактически мама М. их не помнит. Мама М. выросла в детском доме. Рано вышла замуж, родила троих детей (М. - самая младшая в семье), в 31 год овдовела. М. говорит, что, вспоминая детство, почти не помнит своих родителей рядом. Дети воспитывались по принципу: старшие растят младших. После смерти отца М. мама много работала, а воспитанием М. занимались старшие сёстры. Отношения между ними были крайне напряжёнными, М. не желала подчиняться, и часто после работы маме приходилось улаживать скандалы. Поэтому м. Была отдана в детский дом. Сейчас старшие сёстры вышли замуж и живут отдельно. М. Живёт одна и с сёстрами отношения не поддерживает. Три года назад М. забеременела от «случайной связи», тогда она отказалась от ребёнка, аргументируя это отсутствием любви к детям. Те же причины отказа фигурируют и сейчас.

     

    На четвёртом этапе сравнивались экспериментальные группы: 45 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа различные факторы экономического характера (I), 32 матери-отказницы, декларирующих в качестве причины отказа молодой возраст, несогласие их родителей или неготовность к материнству (II), и 12 матерей-отказниц, декларирующих в качестве причины отказа то, что ребёнок родился от случайной связи и будет вызывать у нее неприятные воспоминания (III).

    Статистически значимыми оказались факторы

  • Неполная собственная семья встречается, как правило, во II группе
  • Неполная родительская семья у всех экспериментальных групп.
  • Отношения с матерью у всех экспериментальных групп можно определить как разрыв, но во III группе он встречается чаще.
  • Отношения в родительской семье можно определить как разрыв у всех экспериментальных групп, но в III группе часто встречается ещё и конфликт.
  • Отношения бабушки с матерью чаще определяются как разрыв или дистанция во всех группах.
  • Участие в семейных коалициях в 100% случаев у всех.
  • Наличие других детей у роженицы наблюдается только в I группе.
  • Трудности сепарации испытывают 100% экспериментальных групп.
  • Отношения в семье бабушки чаще как разрыв или дистантные.
  • Насилие в семье бабушки у всех экспериментальных групп.
  • Эмоциональная характеристика матери (со слов роженицы) чаще характеризуется как «доминантная», «жёсткая», «дистантная», «холодная» у всех экспериментальных групп.
  • Наличие братьев-сестёр наблюдается только в I экспериментальной группе.
  • Наличие разводов у бабушки у всех экспериментальных групп.
  • Наличие абортов у всех экспериментальных групп.
  • Наличие паттерна отказа у всех экспериментальных групп.
  • Отношения роженицы с бабушкой чаще как разрыв или дистанция у всех экспериментальных групп.
  • Ближе к кому была в детстве в I и III экспериментальной группе к отцу и бабушке, а в II группе к матери.
  • Отношение матери роженицы к беременности дочери I и III экспериментальной группе - не знает, в II экспериментальной группе – против.
  • Характеристики подсистемы родителей у всех экспериментальных групп, как правило, слабая или отсутствует
  • Характеристики детской подсистемы у всех экспериментальных групп, как правило, отсутствует или слабая.
  • Семья с точки зрения сплоченности в I экспериментальной группе – разобщённая или раздельная, во II – связанная или запутанная, в III - разобщённая или запутанная.
  • Семья с точки зрения гибкости у всех экспериментальных групп -ригидная или хаотичная.
  • Особенности иерархии у всех экспериментальных групп чаще наблюдалась авторитарная структура или отсутствие иерархии,
  • Внешние границы у всех экспериментальных групп ригидные или диффузные,
  • Внутренние границы у всех экспериментальных групп ригидные или диффузные,
  • Стадия жизненного цикла и успешность её прохождения, как правило, у всех экспериментальных групп застревание на стадии монады.
  • Характер структурных проблем у всех экспериментальных групп как правило наблюдается несбалансированность семейной структуры, нерешённые задачи стадии жизненного цикла и не оптимальность границ
  • Особенности коммуникации членов семьи у всех экспериментальных групп ясная и открытая коммуникация практически не наблюдается в, зато коммуникации переполнены двойными посланиями, несбалансированными симметричными и комплиментарными коммуникациями. Наблюдается также взаимодействие на разных коммуникативных уровнях.
  • Семейные правила у всех экспериментальных групп «Всё лучшее – детям» наблюдается лишь в контрольной группе группе, а вот в экспериментальной чаще встречаются правила: «Ради главного можно пожертвовать второстепенным»,
  • Семейные мифы. У всех экспериментальных групп «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка», «Семья с бунтарём»
  • Стабилизаторы. У всех экспериментальных групп ребёнок не воспринимается как стабилизатор.
  • Уровень дифференциации семьи, как правило, слабый у всех экспериментальных групп.
  • Эмоциональные процессы в ядерной семье дистанцирование и дисфункция у одного из супругов у всех экспериментальных групп.
  • Проективные процессы в семье у всех экспериментальных групп: «Жизнь сложна», «Важно выжить», «Цель оправдывает средства», «От детей сплошные неприятности», «Женщина с ребёнком никому не нужна».
  • Сиблинговая позиция. У всех экспериментальных групп младшие или единственные дети.
  • Многопоколенная передача у всех экспериментальных групп существует, это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём,
  • Семейные стрессоры существует у всех экспериментальных групп.
  • Эмоциональная реактивность будет сильной у всех экспериментальных.
  • Адаптивность слабая у всех экспериментальных групп.
  • Стабильность и целостность расширенной семьи низкая у всех экспериментальных групп.
  • Эмоциональные разрывы большое количество с тенденцией к нарастанию у всех экспериментальных групп.

     

     

    На пятом этапе сравнивались экспериментальная группа из 110 матерей-отказниц и контрольная группа, состоящая из 120 не совершающих акта отказа. Для выявления наиболее общих закономерностей.

    Статистически значимыми оказались факторы

    • Неполная собственная семья. У отказниц чаще чем в контрольной группе отсутствует муж (см. Рис. 38). Направленность высказываний на себя (см. Рис. 38). Вероятность того, что выбор случаен 1%. Соответственно, отказницы чаще, чем контрольные, воспитывались отчимом.
    • Отношения с отцом. В группе отказниц они чаще характеризовались как нормальные (44%), а контрольной группе как дистантные (43%) или разрыв отношений (29%) (см. Рис. 39). . Вероятность того, что выбор случаен 2%.
    • Отношения в родительской семье. Как правило, в контрольной группе наблюдается весь спектр отношений. У отказниц эти отношения характеризуются как конфликтные, нормальные или дистантные (см. Рис. 40). Вероятность того, что выбор случаен 9%.
    • Отношения бабушки и матери. У отказниц они чаще конфликтные (33%), дистантные (28%) или разрыв (17%), а в контрольной группе амбивалентные (32%), симбиотические (21%), дистантные (21%) или нормальные (16%) (см. Рис. 41). Вероятность того, что выбор случаен 9%.
    • Размытые детско-родительские границы. И в группе отказниц, и в контрольной это присутствует, но в группе отказниц размытые детско-родительские границы наблюдаются в три раза чаще (см. Рис. 42). Вероятность того, что выбор случаен 14%.
    • Наличие паттерна отказа. В семейной истории отказниц, как правило, существует паттерн отказа (94%), тогда как у контрольных он отсутствует (90%) (см. Рис. 43). Вероятность того, что выбор случаен 0%.
    • Отношение роженицы с бабушкой. В контрольной группе в 58% они характеризуются как амбивалентные, а в группе отказниц - это разрыв (39%), дистантные (22%), конфликтные (22%). (См. Рис. 44) Вероятность того, что выбор случаен 0%.
    • Ближе к кому была в детстве. В детстве отказницы чаще бывают ближе к отцу (47%), затем к бабушке (35%), ни к кому (28%). Контрольная же группа к маме (48%), ни к кому (29%), к бабушке (24%) и никогда к отцу (см. Рис. 45). Вероятность того, что выбор случаен 0%.
    • Отношение матери роженицы к беременности дочери. В группе отказниц мать чаще не знает или против беременности дочери, а в контрольной группе мама либо «за», либо нейтральна (см. Рис. 46). Вероятность того, что выбор случаен 1%.
    • Повтор материнских паттернов. Контрольные повторяют материнский паттерн в (90%), а отказницы в 61%, (см. Рис. 47). Вероятность того, что выбор случаен 3%.
    • Характеристика матери. Отказницы чаще, чем контрольные, характеризуют маму как холодную. Вероятность того, что выбор случаен 3%.
    • Насилие в семье бабушки. Наличие насилия или его отсутствие в семье бабушки, как правило, равновероятны в случае отказниц. В контрольной группе насилие в семье бабушки, как правило, отсутствует (95%). Вероятность того, что выбор случаен 0%.
    • Отношения в семье бабушки. В контрольной группе они характеризуются как нормальные или амбивалентные. В группе отказниц наблюдается вся палитра отношений. Вероятность того, что выбор случаен 9%.
    • Эмоциональная характеристика отца со слов роженицы. Отказницы чаще характеризуют отца как дистантного, холодного (44%) или алкоголика (39%). В контрольной группе папа чаще доминантный, жесткий (48%) или алкоголик (33%). Но отказницы чаще, чем контрольные, характеризуют отца как доброго хорошего. Вероятность того, что выбор случаен 0%.
    • Эмоциональная характеристика бабушки со слов роженицы. В группе отказниц она чаще дистантная, холодная, а в контрольной добрая, хорошая. Вероятность того, что выбор случаен 19%.
    • Наличие разводов у роженицы. Отказницы чаще, чем контрольные, разведены. Вероятность того, что выбор случаен 0%. <liНаличие разводов у бабушки роженицы. Контрольные чаще, чем отказницы отрицают разводы у бабушки. Вероятность того, что выбор случаен 1%.
      • Отношение матери роженицы к беременности дочери в экспериментальной группе, как правило, мать не знает или против, а в контрольной – нейтральное или «за»
      • Характеристики подсистемы родителей в экспериментальной группе, как правило, слабая, а в контрольной сильная
      • Характеристики детской подсистемы в экспериментальной группе, как правило, отсутствует или слабая, а в контрольной сильная
      • Семья с точки зрения сплоченности связанная или запутанная, тогда как в контрольной группе раздельная или связанная.
      • Семья с точки зрения гибкости в экспериментальной группе ригидная или структурированная, тогда как в контрольной группе структурированная или гибкая.
      • Особенности иерархии в экспериментальной группе чаще наблюдалась авторитарная структура или отсутствие иерархии, а в контрольной группе демократическая структура, наличие парентификации, борьба за власть и наличие перевёрнутой иерархии
      • Внешние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные
      • Внутренние границы в экспериментальной группе ригидные или диффузные, а в контрольной группе оптимальные
      • Стадия жизненного цикла и успешность её прохождения, как правило, в экспериментальной группе застревание на стадии монады, тогда как в контрольной группе прохождение стадий и выполнение их задач более успешно.
      • Характер структурных проблем, как правило, в экспериментальной группе наблюдается несбалансированность семейной структуры, нерешённые задачи стадии жизненного цикла и не оптимальность границ
      • Особенности коммуникации членов семьи ясная и открытая коммуникация практически не наблюдается в экспериментальной группе, зато коммуникации переполнены двойными посланиями, несбалансированными симметричными и комплиментарнми коммуникациями. Наблюдается также взаимодействие на разных коммуникативных уровнях
      • Семейные правила «Всё лучшее – детям» наблюдается лишь в контрольной группе группе, а вот в экспериментальной чаще встречаются правила: «Ради главного можно пожертвовать второстепенным»,
      • Семейные мифы. Для контрольной группы чаще характерны мифы: «Мы – дружная семья», «Семья героев», «Семья со спасателем», «Мы – особенные люди», «Изгнание из Рая», «Смысл жизни – в детях». В экспериментальной группе: «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка», «Семья с бунтарём»
      • Стабилизаторы. Ребёнок воспринимается как стабилизатор лишь в контрольной и никогда в экспериментальной группе.
      • Уровень дифференциации семьи, как правило, слабый в экспериментальной группе и умеренный или хороший в контрольной.
      • Эмоциональные процессы в ядерной семье дистанцирование и дисфункция у одного из супругов в экспериментальной группе чаще, тогда как в контрольной наблюдается и супружеский конфликт, и проекция на детей, и дисфункция у одного из супругов, и дистанцирование Проективные процессы в семье. Для контрольной группы чаще характерны темы: «Жизнь сложна», «О хрупкости детской жизни»,
      • В экспериментальной группе: «Жизнь сложна», «Важно выжить», «Цель оправдывает средства», «От детей сплошные неприятности», «Женщина с ребёнком никому не нужна»
      • Сиблинговая позиция. Женщины из контрольной группы чаще бывают старшим или средним ребёнком. В экспериментальной группе - младшим или единственным ребёнком
      • Многопоколенная передача существует в обеих группах, однако в экспериментальной группе это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём, а в контрольной группе наследуется адекватное материнское поведение
      • Семейные стрессоры существует в обеих группах, однако
      • эмоциональная реактивность будет сильной в экспериментальной и средней или слабой в контрольной группе
      • Адаптивность сильная в контрольной группе и слабая в экспериментальной
      • Стабильность и целостность расширенной семьи низкая в экспериментальной и высокая в контрольной группе.
      • Эмоциональные разрывы большое количество с тенденцией к нарастанию в экспериментальной группе и среднее количество с тенденцией к уменьшению в контрольной группе.

     

    Обсуждение результатов

    Генограмма и структурированное интервью.

    Обобщая полученные данные по генограмме, можно отметить ряд существенных отличий в семейной истории и структуре семьи у женщин с девиантным материнским поведением (группа отказниц) и у женщин с ненарушенным материнским поведением (контрольная группа).

    1. Отказница происходит из семьи с давно нарушенными связями и отношениями. Разводы и физическое насилие регистрируются уже в поколении бабушки отказницы. В предыдущих поколениях прослеживаются паттерны отказа от детей (в 94% обследованных семей) – детей отдавали в детские дома, на воспитание в семьи соседей или дальних родственников. В семьях контрольной группы не отмечается насилия, а также разводов в поколении бабушки. Семья в поколениях в целом более сохранна, нет паттернов отказа от детей.
    2. В средней семье отказницы нарушены внешние границы семей. Они либо диффузные и проницаемые, либо ригидные. Внутренние же границы (индивидуальные или между подсистемами) либо ригидные, либо диффузные. Подобное устройство границ безусловно тормозит сепарацию и не даёт отказнице пройти путь индивидуации. В семьях контрольной группы внешние и внутренние границы – оптимальные.
    3. В средней семье отказницы нарушены границы подсистем (у 83% испытуемых), детско-родительские границы размыты; в её опыте не сформирована родительская роль, так как в системе с размытыми границами подсистем наблюдаются замещения, и нет четких семейных ролей. Отказницы скупыми словами описывают семью своей матери, но подробно и многообразно рассказывают о семье бабушки. Создается впечатление, что функциональной матерью, по крайней мере, основным ухаживающим взрослым, была бабушка. В контрольной группе границы подсистем построены более четко, подробно описывается семья матери и бедно – семья бабушки. Таким образом, в семьях контрольной группы существенно меньше замещений, и в опыте женщины из этой группы присутствует родительская модель.
    4. В экспериментальной группе нарушены отношения по женской линии, по крайней мере, в трех поколениях. И мать и бабушка характеризуются отказницей как холодные женщины (78% испытуемых), отношения описываются как конфликтные, дистантные, эмоционально разорванные (83 %). Отказница в детстве была ближе к отцу (у 47% испытуемых против 0% в контрольной группе), отношения с которым описывает наряду с другими отрицательными вариантами, как теплые, хорошие. Отец при этом описывается как асоциальный, пассивный, алкоголик. В семье женщины с нормальным материнским поведением отношения по женской линии не нарушены, бабушка характеризуется как добрая, хорошая. В детстве была ближе к матери, С отцом отношения плохие, он представляется как доминантный, агрессивный, в четверти случаев – алкоголик.
    5. В семьях отказниц более распространены мифы: «Мы – особенные люди», «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка». Тогда как в контрольной группе: «Семья с бунтарём», «Мы – дружная семья», «Семья героев», «Спасатель», «Смысл жизни – в детях». Таким образом, в трудных жизненных ситуациях матери из контрольной группы предпочитают в силу семейной мифологии действовать как «герои» или «спасатели», а отказницы как «выживальщики», разделяющие идею, что «цель оправдывает средства»
    6. Отказницы сами не способны создать семью – ни выйти замуж, ни воспитать ребенка в отличие от испытуемых контрольной группы.
    7. Многопоколенная передача существует в обеих группах, однако в экспериментальной группе это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём, а в контрольной группе наследуется адекватное материнское поведение
    8. Отказницы происходят из семей со слабой дифференциацией и сами обладают слабой дифференциацией, роженицы из контрольной группы обладают, как минимум, средней дифференциацией.
    9. В семьях отказниц множество не пережитых травм, что может косвенно подтверждать идеи М.Боуэна о том, что если травма не пережита, то она имеет тенденцию к передаче следующим поколениям.
    10. В семьях отказниц множество эмоциональных разрывов. Причём эмоциональный разрыв имеет тенденцию нарастать из поколения в поколение.

    Итак, отказница происходит из давно и глубоко нарушенной семьи, где у нее не было возможности сформировать родительскую позицию, где существует традиция отказа от ребенка и самое близкие и хорошие отношения отмечаются с отцом. После знаменитых опытов Харлоу считается доказанным, что уже на уровне приматов опыт общения с матерью воспроизводится. Если опыт общения с матерью был искажен, нарушен, то родительское поведение разрушается и у дочек - самок приматов. Разумеется, те же факторы «работают» и у человека. Мы пытались понять механизм нарушения материнского поведения подробнее. Нас интересовал тот факт, как женщины экспериментальной и контрольной групп воспринимают младенца и как по их предположению, относится к младенцу их собственная мать.

    При обобщении полученных данных по тестам «Фигуры» с репертуарной решеткой оказалось, что восприятие ребенка существенно отличается в исследуемых группах.

    По тесту «Фигуры» выявилось, что ребенок для отказницы - источник психологических проблем, страха и тревоги. Ей кажется, что ребенок недоступен для контакта, что он нечто незначительное, далекое от нее самой. Она сама и ее мать считаются гораздо более значительными и существенными фигурами внутренней картины мира отказницы. Она приписывает своей матери такое же отношение к своему новорожденному, которое свойственно ей самой. Мать отказницы – бабушка ребенка – отвергает его, не видит возможности быть с ним в контакте, «окрашивает» его фигуру в серый цвет – признак наличия страха и тревоги, связанного с ним. Отметим, что мать отказницы или не знает о ее беременности и родах, или относится к этому отрицательно и против того, чтобы ребенок оставался в семье.

    Женщины контрольной группы полагают, что они сами обладают большими возможностями по вступлению в контакт с ребенком, который видится им близким, родным, эмоционально значимым. Ребенок вызывает у них радость, активность, стремление к общению и опеке, в то время как выбор фигур, обозначающих ребенка, говорит о том, что сам ребенок воспринимается как существо закрытое, малодоступное, «вещь в себе». Несмотря на это, женщины этой группы полны готовности к материнству и связывают с ребенком большие надежды. Их мать, бабушка ребенка, по их мнению, выражает так называемый материнский комплекс еще более полно. Они воспринимают ребенка доступным контакту, он вызывает у них нежность и глубокую привязанность, дает ощущение комфорта. При этом ребенок вызывает у них активность, любопытство, стремление к контакту с ним. С ребенком связаны надежды покой и радость.

    Итак, женщины исследуемых групп проецируют свое отношение к ребенку на свою мать. Отказница отвергает своего ребенка и полагает, что то же самое делает, думает и чувствует ее мать. Женщины без нарушений материнского поведения свой восторг приписывают и собственной матери. Дальнейший анализ результатов показал, что потребности, реализуемые механизмом проекции, отличаются в двух исследуемых группах. Обратимся к данным, показывающим, как, по мнению испытуемых, происходит восприятие их матерей и как их матери воспринимают наших испытуемых.

    1. Отказница полагает, что с матерью затруднен контакт в силу ее личностных особенностей – она агрессивная, директивная и при этом непоследовательная. Женщина контрольной группы полагает, что с ее матерью контакт возможен, потому что мать воспринимается ими либо как отзывчивая, сочувствующая, мягкая, либо как устойчивая, стабильная, рациональная.
    2. Отказница эмоционально зависима от матери (фигура, выбираемая для обозначения матери, значимо большего размера, чем фигура, обозначающая саму испытуемую) несмотря на то, что отношения с ней могут быть негативными. Отношения в любом случае эмоционально насыщены. Она полагает, что не соответствует ожиданиям своей матери. У женщин контрольной группы нет признаков эмоциональной зависимости от матери (фигуры одного размера).
    3. У отказницы отсутствуют признаки идентификации с матерью, а у женщины из контрольной группы они имеются.

     

    В исследуемых группах испытуемых выявляются различия в восприятии предполагаемого отношения матери к роженице. По мнению отказницы, ее мать считает, что с ней трудно достичь взаимопонимания, мать не видит ее равной себе. Отказницы полагают, что мать связывает с ними определенные надежды на лучшее. В контрольной группе полагают, что мать отдает им должное, признает, что после родов их статус изменился, стал равным матери, дает свободу решений, уважает как личность.

    Сравним отношение матери отказницы к ней самой и к новорожденному в картине мира отказницы. Отказница полагает, что ее мать относится к ней лучше, чем к ее ребенку. Она полагает, что мать связывает со своей дочерью определенные надежды. Матери ищут в дочерях комфорта и покоя, радости. Итак, по мнению отказницы, ее мать отвергает своего внука и нуждается в своей дочери. Понятно, что за такой проекцией скрывается потребность отказницы быть значимой для своей матери, которая отвергала ее. Ребенок в данном контексте воспринимается отказницей как соперник за материнскую любовь. Для женщин без нарушения материнского поведения характерна другая картина. По их мнению, мать видит их активными, волевыми, энергичными. К их ребенку, своему внуку она относится иначе – испытывают нежность, стремится опекать. Здесь представлено отношение двух взрослых равных людей. Отказница проецируют на свою мать отношение, характерное для нормального материнства.

     

    Выводы

    • Отказница происходит из семьи с давно нарушенными связями и отношениями. В средней семье отказницы нарушены внешние и внутренние границы. Они либо диффузные и проницаемые, либо ригидные. Внутренние же границы (индивидуальные или между подсистемами) либо ригидные, либо диффузные. Подобное устройство границ безусловно тормозит сепарацию и не даёт отказнице пройти путь индивидуации
    • В средней семье отказницы наблюдаются замещения, и нет четких семейных ролей. Функциональной матерью, по крайней мере основным ухаживающим взрослым, часто была бабушка, однако, сама бабушка не была способна в этих случаях стать «достаточно хорошей» (Д.Виннетотт) матерью.
    • В экспериментальной группе нарушены отношения по женской линии, по крайней мере в трех поколениях. И мать и бабушка характеризуются отказницей как холодные женщины (78% испытуемых), отношения описываются как конфликтные, дистантные, эмоционально разорванные (83 %). Будущая отказница отвергалась своей матерью с детства. Эта материнская депривация не дала ей возможности осуществить естественный процесс идентификации с матерью на уровне формирования материнской роли. Материнская депривация блокирует личностный рост женщины и формирует эмоциональную зависимость от матери. Так как ведущая потребность отказницы – получить материнскую любовь и признание, то эта потребность формирует эмоциональную зависимость от матери, и во многом блокирует личностный рост женщины, как любая вовремя не удовлетворенная потребность психического развития. Эта потребность не позволяет отказнице самой стать матерью.
    • В семьях отказниц более распространены мифы: «Мы – особенные люди», «Семья выживальщиков», «Семья с кумиром», «Жизнь не может быть легка». Тогда как в контрольной группе: «Семья с бунтарём», «Мы – дружная семья», «Семья героев», «Спасатель», «Смысл жизни – в детях». Таким образом, в трудных жизненных ситуациях матери из контрольной группы предпочитают в силу семейной мифологии действовать как «герои» или «спасатели», а отказницы как «выживальщики», разделяющие идею, что «цель оправдывает средства»
    • Отказницы происходят из семей со слабой дифференциацией и сами обладают слабой дифференциацией. В силу этого, они сами не способны создать семью – ни выйти замуж, ни воспитать ребенка в отличие от испытуемых контрольной группы.
    • Многопоколенная передача существует в обеих группах, однако в экспериментальной группе это – паттерн отказа, эмоционального разрыва и выживания любым путём, а в контрольной группе наследуется адекватное материнское поведение.
    • В семьях отказниц множество не пережитых травм, что может косвенно подтверждать идеи М.Боуэна о том, что если травма не пережита, то она имеет тенденцию к передаче следующим поколениям.
    • В семьях отказниц множество эмоциональных разрывов. Причём эмоциональный разрыв имеет тенденцию нарастать из поколения в поколение.
    • Для формирования нормального материнского поведения необходимо сформировать идентификацию с матерью, что, как известно, происходит до 5-ти лет, затем на ее основе эмоциональную сепарацию, и лишь затем может сформироваться нормальное материнское поведение.

 

Новости общества

  • 19 Март 2024 19 апреля Круглый стол «Контакт в психотерапии онлайн или как увидеть человека по ту сторону экрана»
  • 15 Март 2024 Открытое собрание ОСКиП 28 марта
  • 05 Март 2024 13 марта в 12:00 круглый стол на тему: «ЕСТЬ ЛИ ГРАНИЦЫ МЕЖДУ психологическим консультированием и немедицинской психотерапией?»
  • 02 Март 2024 Видеозапись открытого собрания 29.02.24
  • 15 Февраль 2024 Открытое собрание ОСКиП 29 февраля
Все новости