Эмоциональный разрыв в теории Боуэна
Из книги "Собственная семья терапевта" под редакцией Питера Тительмана.
Глава 10
Стратегии изучения эмоциональных разрывов.
Эллен Бенсвангер
(Ellen G. Benswanger, Ph.D.)
Феномен, известный как разрыв - это состояние отчуждения между членами семьи, которое предотвращает открытое противостояние в конфликте или его разрешение. Это понятие занимает центральную позицию в теории Боуэна и используется для прояснения "процесса сепарации, изоляции, удаления, избежания или отрицания важности родительской семьи" (Bowen 1978,p.382). Чем глубже разрыв с собственными родителями, тем более вероятно, что дисфункциональные паттерны будут повторяться в других отношениях. Боуэн подчеркивал, что разрыв может достигаться внутренним механизмом, физическим дистанцированием или комбинацией этих двух механизмов(Bowen 1978). Тип механизма, используемого для поддержания разрыва, не является показателем глубины или степени неразрешенного эмоционального конфликта.
Разрывы могут происходить как между членами семьи, живущими в одном доме, так и между людьми, живущими на огромном расстоянии. Описать разрывы можно с помощью самых разных оттенков эмоциональной радуги: от сильнейшей ярости до затянувшегося уныния, от резкого отвержения до незаметного дистанцирования, от живой вовлеченности до явного безразличия. Разрыв может достигаться путем изгнания членов семьи, поддержания молчания в их присутствии или вовлечением в периодически возникающие вспышки гнева, перемежающиеся охлаждением. Разрыв может переживаться как умышленное реальное действие или как неосознанный, скрытый процесс. Важнейшей характерной чертой разрыва является избежание эффективной коммуникации и сохранение жестких, повторяющихся паттернов мышления и чувствования.
Фактически каждый тип разрыва и его интенсивность изображена в литературе. Феномен обсуждался, касаясь проблемы эмиграции (Bunting 1982; Rutenberg 1982), брака между людьми разных рас и национальностей (L. Lampiris 1979), и психосоматического заболевания (B. Lampiris 1978). Описание случаев и видеокассеты сессий семейной терапии документируют особые примеры разрывов (Bowen and Yanks 1980, McCullough 1979). Яркие описания также появляются в художественной литературе и драматургии. Прототипы всех разрывов изображены в Старом Завете. Убийство Абеля его братом, Каином, изгнание Авраамом Агари и Измаила, отчуждение между Иаковом и Исавом служат примером основных человеческих реакций при восприятии греховного действия, украденного наследства или конфликта ценностей. Очевидно, разрыв становится универсальным ответом на определенные жизненные ситуации.
Наиболее базовый тип разрыва встречается в отношениях с собственными родителями, как очевидная попытка достичь независимости и сепарации от родительского давления. Тем не менее, разрывы могут происходить и происходят на каждом уровне семейной системы, в вертикальной и горизонтальной структуре, то есть как между представителями одного поколения, так и между поколениями. Этот феномен появляется во множестве обликов и форм. В некоторых семьях разрывы происходят периодически, как способ определения границ и достижения сепарации. В других семьях, они возникают редко, но имеют воздействие широко распространенное и продолжительное. Семьи с дистантными, формальными паттернами взаимодействия, будут, вероятнее всего создавать формы разрывов, отличные от семей с высокой интенсивностью и близкой вовлеченностью. Для некоторых членов семьи, провоцирование разрывов является единственным способом сепарироваться от прошлого и идти дальше к созданию жизни в существующем поколении. Какими бы ни были причины, намерения и способы, во многих семьях, где возник разрыв, затрагивается целая система.
Характерные особенности.
Взаимоотношения между членами семьи могут быть определены в соответствии с тремя базовыми точками или сферами отношений: социальная\эмоциональная, финансовая\ материальная и функциональная (Meyer 1980). Очевидную "причину" разрыва, как правило, можно проследить в одной или нескольких из этих сфер, что проиллюстрировано в следующей классификации:
- Социальная\эмоциональная:
- Нелояльность к члену семьи
- Отказ от ценностей или убеждений,
воспринимаемых как необходимых для
семейного единства или выживания
- Противостояние личному или семейному стилю
жизни
- Отказ участвовать в семейных ритуалах, церемониях
- Неприятие религиозной или этнической принадлежности
- Развод, сепарация или брак между людьми разных национальностей
- Финансовая\материальная:
- Лишение наследства
- Приостановка владения
- Отказ в предоставлении финансового обеспечения для образования или подготовки к рабочей роли
- Неадекватное предоставление приданного
- Функциональная:
- Неприятие предписанной роли, например присматривающего за домом, кормильца, хозяйки дома
- Отказ от ответственности за больных, зависимых, нуждающихся или пожилых членов семьи
В конечном счете, каждый разрыв - это реакция на сформулированное или подразумеваемое убеждение, что "ты убил моего бога", не зависимо от того, "бог" определяется как материальная собственность, адекватная забота или почтительное отношение к важному человеку, значимой ценности или верованию. Разрывы служат, чтобы развести добро и зло, таким образом, что все члены семьи вынуждены принять какую-либо сторону и определить других членов как "друга" или как "врага". Если один член или одна сторона семьи становится фокусом разрыва, то "негодность" в семье может быть спроецирована на этого человека или ветвь, с последующими попытками найти оправдание этому неприятию и склонить других к участию.
Разрыв предотвращает проработку и разрешение гнева. Он сдерживает эмоциональные элементы и позволяет членам семьи отрицать проблемы и избегать конструктивного противостояния. Сущность конфликта перемещается из одной проблемной зоны в другую, отчасти как внутренние голоса фуги. Когда разрыв длится долго, то члены семьи из преуспевающего поколения могут унаследовать отношения, напряженности и комплексы, которые в начальной стадии связывались с разрывом, без распознавания их истоков или достижения эффективного разрешения конфликтов.
Разрывание отношений путем физической или эмоциональной дистанции не прекращает эмоциональный процесс, в действительности это его усиливает. Если человек разрывает свои отношения с собственными родителями или братьями и сестрами, эмоциональная восприимчивость и тоска, идущие из этих взаимоотношений тяготеют к продвижению в новые отношения, с супругом или детьми, стремясь, все более упорно к разрешению. Новые взаимоотношения будут иметь склонность становиться проблематичными под таким давлением и приведут к дальнейшему дистанцированию и разрывам. (Carter and Orfanidis 1976, p. 198)
Согласно теории Боуэна дифференциация "Я" определяется уровнем эмоциональной объективности, которую может поддерживать человек при активном взаимодействии с ключевыми людьми в родительской семье (Bowen 1978). В семье, где разрыв подкрепляется, вероятно, будет высокая степень неразрешенной эмоциональной привязанности и сильное сопротивление изменениям. Так как разрыв является сердцевиной сопротивления, то он же и обеспечивает наиболее обнадеживающие возможности для начала изменений и достижения высокого уровня дифференциации.
Задача в исследовании и переосмыслении разрыва требует изменения по трем основным направлениям:
1) от преимущественно инстинктивной или эмоциональной реакции к преобладающей когнитивной, рациональной позиции;
2) от реагирования "причина-действие" к процессу осмысления;
3) от центрирования на собственной личности как объекте внимания к рассмотрению происходящего в контексте семьи или системы.
Это возможные изменения, в перспективе. Они означают готовность отказаться от привычных посылок, избегать установления причинных связей между событиями, и рассматривать альтернативные значения. Они так же требуют отказаться от таких эмоционально нагруженных противопоставлений как насильник и жертва, выигравший и проигравший, отвергающий и отвергнутый, виновный и невиноватый.
Я хочу описать попытку, которая была предпринята мною по изучению, переосмыслению и разрешению эмоциональных разрывов в моей собственной родительской семье. Смысл этого описания - дать рабочую модель для изучения и переосмысления любого феномена в семейной системе, который препятствует изменениям и содействует сохранению автоматических и негибких паттернов реагирования.
Фактический обзор эмоционального разрыва.
Я родилась в 1931 году, когда моей маме было сорок три, а моему отцу пятьдесят три года. Первая жена моего отца умерла от опухоли мозга за три года до этого, оставив его с двумя дочерьми двадцати четырех и восемнадцати лет и с тринадцатилетним сыном. Моя мать не была до этого замужем, и я была ее единственным ребенком. Сын и дочери моего отца воспринимали его новую жену, мою мать, как злую, отвергающую их и как собственницу по отношению к отцу. Ход событий утвердил их в убеждении, что это неудачный брак, и они стали отвергать мою мать и все больше и больше отдаляться от отца. Они установили более близкие отношения с родственниками со стороны их матери, которые присоединились в отвержении моих родителей и меня. Когда мне было десять, мой отец внезапно заболел и умер. Разрыв еще более усилился, т.к. отец не оставил завещания, и его дети неверно предполагали, что лишились огромного наследства. В детстве у меня были смутные чувства к брату и сестрам, но не было реального понимания их поведения и практически не было контактов с ними. В течении более чем сорока лет я испытывала исключительно негативные чувства к целой части моей семьи, воспринимая их как "вражеский лагерь", и не намеревалась налаживать какие-либо контакты с ними.
Во время трехгодичного курса изучения семейной терапии, я стала участницей группы по семейной системной терапии, руководствующейся Боуэновскими принципами. При поддержке группы я начала осознавать последствия этого пятидесятилетнего отчуждения в собственной семье. В конечном счете, я смогла наметить план изменения моего восприятия "вражеского лагеря" и достичь нового понимания разрыва.
Этапы восстановления связи.
Процесс восстановления связи состоит из четырех четких этапов:
1) стадия подготовки,
2) последовательный план, разработанный для переосмысления разрыва,
3) реальное осуществление восстановления связи,
4) последствия.
В последующих разделах суммируются важнейшие составляющие каждого из четырех этапов и объясняются факторы, способствующие изменению.
Подготовка.
Первый этап вытек из обсуждений в группе по системной семейной терапии. Слушая описания семейных конфликтов и разрывов других участников группы, я чувствовала напряжение, которое в итоге превратилось в нежелание поддерживать статус-кво, а затем в готовность рискнуть и открыть этот потенциальный ящик Пандоры. Вначале появилось осознание возможности изменений. Затем оно сменилось стремительным (но временным) возвратом к более привычной, устойчивой точке зрения: Во что я себя втягиваю? Почему я должна подвергать себя этому суровому испытанию? Без поддержки группы и руководства опытного наставника мои попытки могли бы закончиться на этом. Но при ободрении группы я начала пересматривать прошлые и настоящие последствия разрыва, задаваться вопросом, как это продолжает влиять на мое восприятие, чувства и отношения. Я обратила внимание на то, что стремлюсь отдалиться от неразрешенного конфликта и отвергать людей, которые угрожают моей позиции или оспаривают ее. Тогда каким образом разрыв продолжает действовать, и как старые паттерны повторяются?
Во время одной из групповых сессий приглашенный консультант способствовал важному пониманию, указав, что обратной стороной отчуждения является сильнейшая привязанность. Он особо подчеркивал смысл рассмотрения паттернов привязанности как неотъемлемой части эмоционального разрыва. Те, кто воспринимают себя как жертву разрыва, вероятнее всего будут стремиться к близким, зависимым отношениям, обеспечивающим контраст или противоядие этому разрыву. Было важно определить, как данное положение влияет на мои собственные взаимоотношения.
Я также воодушевилась на пересмотр истории моей семьи, решилась пролить свет, но то, где и когда произошел разрыв, и восстановить события в наиболее точных деталях, без эмоционального подтекста или объяснения причин. Я стремилась исправить семейную диаграмму, включить отстраненную часть семьи, оставляя пропуски и пустые ветви, которые со временем будут заполнены (Рис. 10-1).
Сформулировав наиболее важные вопросы и достигнув немного более объективного отношения к разрыву, я почувствовала свою готовность приступить ко второму этапу: серии стратегических шагов, по достижению личных контактов ("лицом к лицу") с отдалившимися членами семьи.
Стратегии.
Идеи из параллельных дисциплин: ослабление эмоциональной напряженности с помощью когнитивного присоединения.
Первая стратегия предназначена для укрепления моей интеллектуальной объективности с помощью нового понимания. Я решила изучить характерные стороны семейного процесса с точки зрения исследователя или студента. Чтобы сосредоточиться на определенных вопросах, я обратилась к части литературы из близких дисциплин, особенно по социальной эволюции и культурной антропологии. Например, я изучила такие вопросы, как значение родословной и наследственности в семейных системах. Я узнала, что у всех человеческих обществ есть правила наследования, которые определяют признание и господство одной линии наследования над другими. Родственные системы основываются на этих правилах и предпочтениях, члены семьи обычно благоволят одним родственникам перед другими. Существует три основных паттерна наследования: двусторонний, где придается равное значение всем линиям, двойственный, где признается только мужская линия отца и женская линия матери и односторонний, где придается особое значение или материнскому роду (matrilineal) или роду отца (patrilineal) за исключением других (van den Berghe 1979). Применительно к моему изучению разрыва, эти идеи помогли прояснить родственные паттерны в моей собственной семье, удельный вес возвышения, одной линии перед другой, и скрытое предпочтение одних родственников перед другими. Эти идеи также сделали меня более осознающей то значение, которое я невольно придаю определенным частям системы, те связи, границы и иерархии, которые я бессознательно строю, и способы, как я действую в соответствии со своими интерпретациями этих паттернов.
Второй пример использования понимания из параллельных дисциплин можно продемонстрировать Дарвиновской концепцией естественного отбора. Естественный отбор опирается на процесс эволюционного изменения, в котором характерные черты, способствующие выживанию вида, сохраняются, тогда, как другие черты видоизменяются и, кроме того, иные исчезают (Mayr 1978). Используя концепцию естественного отбора к семейной системе, можно спросить, какое значение для выживания имеет разрыв? Каким образом этот маневр поддерживает целостность семьи или выживание индивидуальных членов? Более подходящим может быть вопрос, как разрыв способствует (а заодно и препятствует) семейному эволюционному процессу в течение прошедших двух или трех поколений? Какие "позитивные" аспекты разрывов? Например, мы можем сделать предположение, что дистанцирование или отчуждение от родительской семьи может позволить некоторым членам образовывать более близкие отношения с людьми вне семьи. Проистекающие изменения в семейных отношениях могут иметь положительное значение для выживания, вследствие формирования личной независимости или стимулирования приспособления к новой культурной или социальной среде.
Эти предположения могут не привести к окончательным ответам, но они способствуют сдвигу к другому уровню осмысления. Путем перемещения эмоциональной напряженности и вовлеченности в интеллектуальное исследование, я смогла изучить феномен разрыва с более объективной нейтральной точки зрения.
Варьирование в воображении: перестановка элементов, для способствования различным ракурсам.
Процесс игры с идеями на общем или теоретическом уровне, навел на мысль о новой стратегии, которая затрагивает игру с идеями на воображаемом или гипотетическом уровне. Сейчас я использовала шутливый подход для перестановки элементов и уменьшения напряженности. Я начала задавать себе оригинальные вопросы и пробовать новые роли, последовательности и сценарии. А что, если мои сестры были бы братьями? Что, если мой отец развелся бы, а не овдовел? (Все могло бы быть гораздо хуже!) Как бы я себя чувствовала на месте моих сестер? Почему моя мать так страстно желала взять на себя роль злой мачехи?
Эта игра с идеями служила для того, чтобы разбить оболочку жестких посылок и открыть широкую область новых возможностей. Я стала осознавать пробелы в моем знании и узость моей перспективы. Я начала моделировать в воображении альтернативные гипотезы, сравнивая их с фактами и осознавая необходимость в большей информации. Почему я никогда не интересовалась взаимоотношениями между моим отцом и его первой женой? Почему я так старательно избегала обсуждения разрыва с моей матерью? После стольких лет некоторые из ключевых участников уже умерли. Кто, из тех с кем можно контактировать, остался и где оставшиеся источники информации? Эти вопросы привели меня к третьей стратегии.
Непрямая коммуникация: измерение степени накала системы с безопасного расстояния.
Игра идеями достаточно преуспела в открытии новых возможностей и понижении моего уровня тревожности так, что я могла попробовать некоторое косвенное общение. Я сочинила короткое письмо, отражающее мой интерес в осведомленности о людях из семьи, особенно тех, о ком я не слышала долгое время. Письмо не содержало никакого прямого упоминания на какие-либо конфликты или отчуждение, только лишь пожелание поддерживать контакт. Я отправила это письмо сорокапятилетней дочери моей старшей сестры. Я не получила ответа.
Последующие несколько месяцев я пересмотрела дополнительную порцию литературы и продолжила игру идеями. Затем я сделала попытку некоего непрямого подхода, предложив встречу, одному из членов так называемого вражеского лагеря - племяннице первой жены моего отца. Я никогда ее не встречала, и ее подозрения по поводу моих намерений обнаружились в ее первом вопросе: "Ты намереваешься причинить вред кому-либо из семьи? После некоторого уверения и серии посредничества, писем и телефонных звонков, встреча была организована. Я планировала мои вопросы осторожно и решила, что возьму на себя роль любознательного наблюдателя, который не бросает обвинения или добивается симпатии, но единственно хочет знать, что она помнит про семью и как она воспринимает ситуацию. Ее описания перемежались яркими ссылками к дьявольским делам и неуместной лояльности. Было трудно слушать спокойно ее истории и находить, что даже спустя пятьдесят лет напряженность разрыва мощная и существенно не изменившаяся. Наша беседа закончилась ее настойчивым утверждением, что мои сестры никогда не захотят увидеть меня. Встреча была чрезвычайно плодотворной в плане обеспечения меня новой информацией, расширения контекста исследования и усиления моего стремления к новому контакту. Ящик Пандоры был открыт: демоны были живы и здоровы и, хотя бы частично, под моим контролем.
Нетипичное поведение: замещение привычного паттерна на нестандартную реакцию.
Последующие недели я пересмотрела свои успехи и запланировала следующее свое действие. Предыдущие стратегии были успешны в удалении большого количества эмоциональной напряженности и возбудили мою любознательность к особым событиям. Я в действительности начала ощущать себя как заинтересованный наблюдатель, не пойманный в поток событий, но теперь способный направлять свой собственный курс и даже готовый попробовать совершенно другое направление.
Во время посещения моего родного города, я сходила на кладбище, где похоронены мои родители и поставила горшок с цветами на могиле первой жены моего отца. Это действие имело огромное символическое значение, даже не смотря на то, что никто из семьи не был там, чтобы увидеть. Для меня, это обозначило начало нового уровня понимания. Путем замещения моего привычного паттерна отрицания, враждебности и обвинения на реагирование, признающее реальность ее жизни и смерти как отличную и независимую от меня, я смогла переместить мой фокус с себя как жертвы к восприятию системы: себя с другими. Впервые, я смогла думать бесстрастно о ситуации в семье во время ее смерти, осознавая, как много напряжения должна была вызвать в системе свадьба моих родителей, желая узнать, что могут мои сестра рассказать мне о том периоде в истории семьи.
Прямая коммуникация.
Подошло время попробовать прямой контакт. Продолжение помощи со стороны группы по семейной системной терапии убедила меня, что попытка сама по себе была стоящей, и неудача в контакте не является бедственной. Обстоятельства моей собственной жизни, особенно моя надвигающаяся свадьба, обеспечили меня новой степенью поддержки моих усилий. Исходя из информации, собранной из всех источников, казалось более вероятным, что ответит младшая из моих сестер (тогда ей было семьдесят два года). После нескольких проб я сочинила следующее письмо:
Дорогая А___,
Прошло много времени с тех пор, как я получала какие-либо новости о тебе или L__. Последнее время я думала о семье, и мне стало интересно, как у тебя дела. Я собираюсь скоро выйти замуж, и полагаю, что столь важная веха наводит на мысли о семье. В прошлом месяце G___ (мой будущий муж) и я провели выходные в Родном Городе, так что мы смогли встретиться с некоторыми кузинами. Было интересно предаваться воспоминаниям старых дней и видеть, как разные части семьи постарели и изменились. G___ и я также посетили кладбище, т.к. я хотела, чтобы он увидел могилы моих родителей. Вы все так далеко и, вероятно, возвращаетесь в Родной Город не очень часто. Я думаю, вам будет приятно узнать, что я оставила саженец желтых хризантем на могиле вашей матери.
Я надеюсь, все хорошо у тебя и твоей семьи.
Несколько недель спустя я получила ответ от моей сестры, выражавший ее признательность за мой поступок на кладбище и указала на ее желание оставаться в контакте. После обмена письмами, мы решили встретиться. Когда я полетела в Нью Мексико на первую встречу, у меня не было ни одного прямого контакта с ней более сорока лет. Необходимо заметить, что мой уровень тревоги был очень высоким.
Осуществление Восстановления связи.
На этой стадии предпринимается реальная работа по восстановлению связи. Сейчас задача в том, чтобы развить подлинные лицом-к-лицу взаимоотношения с теми членами семьи, которые были отчуждены. Согласно Guerin (1972) это "горшок с золотом" в конце радуги в программе работы над собственной семьей. В моем случае задача усложнялась тем фактом, что мой брат и другие ключевые члены умерли и мои сестры переехали в отдаленный город. Не смотря на эти препятствия, процесс приведен в движение. Использовалось несколько различных механизмов, включая письма, символические поступки, подарки, запланированные визиты и участие в семейных событиях.
Основные методы осуществления восстановления соединения описаны Meyer (1976) и соответствуют моим собственным усилиям. Они состоят из, по меньшей мере, трех отдельных видов взаимодействия, каждый из которых активизирует разные аспекты взаимоотношений лицом-к-лицу.
Первый вид, это контакт ради контакта. Это относится ко времени, когда коммуникация происходила без попыток затрагивать эмоционально заряженные проблемы. В это время фокус просто на узнавании друг друга путем наблюдения, посещения или просто нахождения в доме с семьей. Этот способ обеспечивает необходимую подготовку для конечного обсуждения критических проблем касающихся разрыва.
На начальных встречах с моими сестрами и их семьями, я старалась поддерживать позицию любознательной беспристрастности. Я задавала вопросы об их детях, внуках, семейных вехах и переездах. Я наблюдала, как они относятся друг к другу, что заставляет их смеяться, какие идеи и события им интересны. Я отметила теплоту и легкость, с какой меня встретила одна сестра, и прохладность и явное подозрение другой. Я старалась не реагировать эмоционально или создавать преждевременные заключения по поводу и той и другой реакции. Я знала о том, что буду чувствовать попеременно то тревогу, то эйфорию во время этих первых встреч. Эти переживания сопровождались чувством облегчения и полного истощения, когда они заканчивались. Было важно, что я провела первые визиты быстро, и мы спасались с моим мужем в нейтральном месте, где я могла пересмотреть свой опыт и обдумать собственные впечатления. Каждая последующая встреча содержала элементы предыдущих, но пики эмоций постепенно понижались, с тем, как взаимоотношения лицом-к-лицу стали приобретать больше формы и содержания.
Второй вид взаимодействия затрагивает обсуждение эмоционально нагруженных проблем с ключевыми членами семьи. В этом виде, человек наиболее уязвим к реагированию эмоционально и возвращению к привычным паттернам взаимоотношения. Результат этой трудной фазы зависит в большой степени как от приготовлений, которые ей предшествовали, так и от способности человека оставаться в роли любознательного наблюдателя.
Когда мои сестры и я начинали противостоять по вопросам, связанным с разрывом, я была поражена, яркости их воспоминаний, дословности отчетов о яростных стычках и эмоциональной напряженности их описаний. Казалось, будто эти воспоминания сдерживались более пятидесяти лет, в ожидании того, чтобы быть выраженными, услышанными, прочувствованными и обнаруженными. Я обратила внимание на роль святой, которую они приписали своей матери, а для описания моей они использовали полностью негативные образы. Я обнаружила, что бесполезно исправлять их ложное восприятие (например, величина воображаемого отцовского "рока") или отвечать, защищаясь, на их обвинения моей матери. Вместо этого я делала пометки, чтобы сохранить дистанцию и укрепить свою роль искателя фактов. ("То, что вы говорите важно, и я хочу ничего не забыть".) Мне также было необходимо периодически возвращаться к легкомысленной болтовне и нейтральным темам, что помогало ослабить напряжение и восстановить равновесие.
Я привезла коллекцию семейных фотографий, некоторые датированы временем до того, как разрыв произошел. Фотографии вызвали спектр реакций у моих сестер, от ностальгических воспоминаний, до агрессивных вопросов ("Что случилось с тарелками нашей матери? Кто взял статуэтки, которые обычно стояли на каминной полке?"). Они также привели к детальному описанию аналогичных событий, разочарований и неудовлетворенных амбиций. Впервые мне удалось проникнуться их чувством горя и потери, и я начала видеть некоторые части семейной истории с их точки зрения. В последующих разговорах добавились дополнительные факторы к истории, расширяющие контекст и проясняющие некоторые детали. Дело противостояния этих спорных вопросов продолжается, и история никогда не будет полной.
Третий вид взаимодействия лицом-к-лицу совершается через участие в семейных событиях и регулярных празднованиях, этих "моментах в жизни, которые содержат специфическое значение для семьи" (Meyer 1976, p. 3). Эти события предлагают исключительно благоприятные возможности быть с семьей, когда эмоции наиболее раскрыты и сильные. На свадьбе или другом событии жизненного цикла вероятнее, что пробудятся воспоминания прошлых событий, и привычные паттерны поведения будут вновь разыграны. Траурные ритуалы, наблюдаемые на похоронах или годовщине смерти, могут дать возможность членам семьи горевать вместе и, в то же само время, столкнут с реальностью прошлых обид. Для членов, которые прежде были отдалены, присутствие на таких событиях может обозначать повторный ввод в семью.
Мое участие в семейных событиях раскрыло мою собственную уязвимость, так же как и некоторые чувствительные нервы в семейной системе. На бракосочетании внучки моей сестры, меня приветствовали многообразием реакций, колеблющихся от подозрительности и шокирующего неверия, до восторженного радушного приема. Встретившись с этими людьми в первый раз, я осознала, что они все слышали о разрыве и сформировали свои собственные версии истории. Эти версии были включены в семейную методологию и сохранены на десятилетия без или с малыми изменениями. Мое присутствие на свадьбе, казалось, обозначало изменения в будущем, по мере того как один за другим члены семьи подходили ко мне с отрывками воспоминаний, которыми они хотели поделиться, выспросить или прояснить.
Недавно двусмысленное приглашение на другую свадьбу вызвало такое созвездие противоречивых чувств во мне, что я колебалась неделями и в итоге решила не идти. Я объяснила свою реакцию недостатком опыта в интерпретации намеков и посланий от ветви семьи сестер. Ретроспективно, тем не менее, мое уклонение от этого события видимо представляет собой регресс на раннюю, более эмоциональную и сфокусированную на себе позицию. Полезно обратить внимание на обстоятельства, в которых семейная работа протекала гладко, так же как на те, которые тормозили или затрудняли процесс. Природа участия человека в семейных событиях (или уклонения от них) обеспечивает достаточно точными признаками прогресса.
Последствия.
Следствием восстановления связи, стали новые возможности расширить процесс и неисчислимый объем для исследования. Я научилась задавать более подходящие вопросы и направлять мою любознательность на другие события и людей из расширенной семьи. Я построила более полную семейную диаграмму, которая включает предшествующие и настоящие поколения (Рис. 10-2). В ходе заполнения пробелов, я собрала информацию, которая опровергала многие предыдущие предположения о семье. Постепенно я начала видеть разрыв как одно из событий среди многих в сложной семейной истории.
Неизбежно, что распространившийся, долго длящийся разрыв сделал отвердевшими определенные поведенческие паттерны и окрасил ожидания человека по поводу других людей. Процесс восстановления связи вызвал некоторые яркие инсайты и прояснил некоторые паттерны в моих личных, так же как и в профессиональных взаимоотношениях. Я стала осознавать мое стремление разделять "хорошие" и "плохие" качества в других, мою готовность принимать роль отвергнутого ребенка, и мою хроническую амбивалентность по поводу выражения гнева. В моей профессиональной роли консультанта и семейного терапевта, я отметила схожие паттерны, всплывающие в реагировании на клиентов и коллег, например, преувеличенное придание значения сопротивлению клиента лечению, чувство тревоги, когда гнев выражается в рабочей обстановке, и тенденция предполагать, что разрывы это невидимая повестка дня в каждой системе.
Идеи по поводу себя и новое знание о семье схоже проявляется в контрапунктной секвенции (муз.), когда каждый дополняет и усиливает другой. Однажды процесс приведен в движение, чувство открытия служит мощным мотивирующим фактором, и содержит непреодолимую потребность продолжать усилие. Определенный успех достигнут: вражеский лагерь преображен, мое восприятие себя расфокусировано, и мое понимание семьи модифицировано и в значительной степени расширено. Следующий цикл семейной работы будет строиться на этих достижениях и пойдет дальше к спорным вопросам, которые еще должны будут быть установлены.
Вывод.
В этой главе были описаны характерные особенности разрыва в семейной системе и зафиксированы мои попытки изучить и переработать давно продолжающуюся разобщенность в моей собственной семье. Использовалась последовательность стратегий для осуществления трех основных изменений в перспективе: изменение от эмоциональной к когнитивной позиции, от реагирования "причина-действие" к процессу осмысления, от фокусирования на себе к ориентации на систему.
Значительных изменений во взглядах человека трудно достичь и еще более трудно поддерживать. Семейная система, со своей сложной структурой привязанностей, напряжений и потребностей, является средством равно превосходным для поддержания привычных паттернов и избежания изменения. Проработка разрыва предоставляет возможность испытать значительные изменения в будущем. Это дает импульс другим членам семьи пересмотреть их собственные роли и развить более эффективные способы
коммуникации. Понимание, достигнутое в процессе восстановления связей, может также быть использовано в других жизненных ситуациях, чтобы способствовать полезным изменениям и осуществлять более гибкие паттерны реагирования.
Литература:
Bowen, M. (1978). Family Therapy in Clinical Practice. New York: Jason Aroson.
Bunting, A. (1982). Emigration as cut-off. Paper presented at the Fifth Pittsburgh Family Systems Symposium, The Family Institute of Pittsburgh, Western Psychiatric Institute and Clinic, University of Pittsburgh.
Carter, E. A., and Orfanidis, M. M. (1976). Family therapy with one person and the family therapist's own family. In Family Therapy, ed. P. J. Guerin, p.p. 193-218. New York: Gardner Press.
Guerin, P. (1972). The family therapist's own family. Part 1. International Journal of Psychiatry 10(1):6-22.
Lampiris, B.S. (1978). Cut-offs and illness. In Pittsburgh Family Systems Symposium, ed. P. G. McCullough, J. Carolin, S. K. Rutenberg, and P. Titelman, pp. 151-165.
Lampiris, L. (1979). From a Greek tragedy to a Greek drama. In Pittsburgh Family Systems Symposia, ed. P. G. McCullough and J. Carolin, pp. 112-137. Pittsburgh: Western Psychiatric Institute and Clinic.
Mayr, E. (1978). Introduction to evolution. Scientific American 239(3):47-55.
Meyer, P. (1976). Patterns and processes in working with one's family. Paper presented at the Georgetown University Symposium on Family Psychotherapy, Washington, D.C.
Meyer, P. (1980). Between families: the unattached young adult. In The Family Life Cycle: A Framework for Family Therapy, ed. E. Carter and M. McGoldrick, pp. 71-91. New York: Garden Press.
Rutenberg, S. K. (1982). Bridging cut-offs: an exploration of the function of genealogical research in extended family work. Paper presented at the Fifth Pittsburgh Family Systems Symposium. The Family Institute of Pittsburgh, Western Psychiatric Institute and Clinic, University of Pittsburgh. Van den Berghe, P. (1979). Human Family Systems: An Evolutionary View. New York: Elsevier.
Видеокассеты:
Bowen, M., and Yanks, K. (1980). The emotional cut-off - a clinical example. Washington, D.C.: Georgetown Family Center.
McCullough, P. (1979). Family cut-offs and psychosomatic response: A study of reconnecting with one's own family. Pittsburgh: Western Psychiatric Institute and
